Гроза 3 - Страница 77

Густава начало мутить. Он, конечно, предполагал, что захваченную медсестру ожидало изнасилование. Но такого жуткого развлечения любой нормальный человек и представить себе не мог.

- Вышел я тогда из палатки как в тумане, добрался до своего панцера, завeл двигатель и по этой палатке проехался. - Гельмут перевeл взгляд вдаль. - Вперeд-назад, вперeд-назад, вперeд-назад... Пока крики этих тварей слышны были.

Гельмут замолчал. Молчал и Густав, не решаясь прервать страшный рассказ.

- Соображать я стал, когда от палатки только куча кровавых лохмотьев осталась, вперемешку с человеческими внутренностями. - Продолжил Гельмут. - Представил в каком виде панцер и погнал его к речке, которая неподалeку протекала. Загнал танк в речку и вдоль неe около километра гнал, пока не засел в песчаной косе на повороте. Выбрался из танка, а меня всего колотит как от лихорадки, зубы стучат, пальцы трусятся. Вспомнил, что под сиденьем у меня бутылка коньяка припрятана была и обратно в панцер. Отхлебнул несколько глотков, вроде полегче стало. Решил я тогда в лагерь идти, бутылку, естественно, с собой прихватил. Пока шeл почти всю оприходовал, в общем оказался я в нашей палатке пьяный до полного изумления.

Гельмут поменял травинку и продолжил.

- Проснулся я оттого, что по лагерю испанцы вместе с нашими офицерами бегают. Выясняют - кто с марокканцами расправился. Наши, конечно, всe отрицают. И машины все на месте, и люди в наличии. Вдруг слышу к моей палатке идут. И голос знакомый говорит, что «этот негодяй здесь».

Гельмут в очередной раз замолчал.

- Я не понял, а причeм тут ваша ссора с Хайнцем? - Спросил Густав.

- Предал меня твой брат! - Отрезал Гельмут. - Сам пришeл к испанцам и указал - кто это сделал и где он находится.

Пришла пора молчать Густаву Оберту. В голове вертелись самые разные обрывки фраз, пытались сложиться в осмысленные предложения, но каждый раз получалась какая-то белиберда. Наконец нужные слова были найдены.

- Почему он это сделал?

- Я же тебе говорил, что он стал слишком серьeзно относиться ко всему этому. - Гельмут опять кивнул в сторону флага со свастикой. - Я его тогда тоже спросил - почему? Он мне так и ответил - «ради сохранения дружбы между борцами за общее дело».

Густав вдруг подумал о том, что испанцы не должны были выпустить Гельмута живым.

- Как ты уцелел?

- Я тогда представил себе, как марокканцы с меня живьeм кожу сдирают, и решил, что живым не дамся! - Гельмут нервно дeрнул губами в некоей пародии на улыбку. - Схватил трофейную гранату, которыми мы в лагере республиканцев разжились, чеку выдернул и пообещал взорвать себя вместе с теми, кто меня арестовывать пришeл. Испанцы врассыпную. Один Хайнц остался. Тогда мы с ним и поговорили в последний раз. - Гельмут в первый раз за всe время разговора посмотрел в лицо своему командиру. - Я был уверен, что он просто за свою жизнь испугался, ведь по танку всe равно бы узнали, кто это сделал. А он мне бред «про общее дело и единение борцов с коммунизмом». - Гельмут отвернулся и закончил усталым голосом. - Я с нелюдями и людоедами объединяться не желаю, какими бы идеями они свои звериные инстинкты не оправдывали.

- А потом? - Спросил Густав.

- А потом меня наши лeтчики в ближайший самолeт затолкали и на взлeт. Вместе с гранатой. Я еe над лагерем марокканцев выкинул. Они в это время в центре толпились и орали что-то. Надеюсь, попал. - Гельмут усмехнулся. - Затем меня в «тeтушку Ю» посадили и в Рейх. В Германии шум поднимать не стали, погоны, награды, партийный значок втихую с меня долой, и в отставку. Я, откровенно говоря, концлагеря ожидал, но обошлось.

У Густава возник ещe один вопрос.

- А почему ты пошeл в мой экипаж?

- Ты позвал. Я пошeл. - Гельмут пожал плечами, демонстрируя, что не понимает смысл заданного вопроса.

Густав не нашeлся что сказать.

- Густав, у меня к тебе одна просьба. - Гельмут поменял очередную травинку. - Не бери Карла с собой. Не нужно малышу в этом участвовать.

Густав опять промолчал. Мать слeзно умоляла его взять младшего брата с собой. Она почему-то была уверена, что в экипаже старшего брата еe любимый Карл будет иметь больше шансов уцелеть. Густав не стал еe переубеждать, хотя считал, что намного лучше было бы упрятать его в одном из тыловых гарнизонов поближе к западным границам. Но не сложилось. Старые армейские друзья отца попали под подозрение в нелояльности при расследовании прошлогоднего покушения на фюрера и были отправлены в отставку. Те же немногие из них, кто ещe удержался на старых местах, старались поменьше привлекать внимание к себе. Пришлось забрать шестнадцатилетнего Карла с собой и зачислить радистом в свой экипаж.

- Мне кажется, Гельмут, что когда-то ты точно также уговаривал Хайнца не брать в экипаж меня. - Густав покачал головой. - Почему?

- Вольно или невольно ты будешь стараться уберечь его, не подставить борт, у которого он сидит. Значит ограничишь нас в манeвре. - Пояснил Гельмут. - Хайнц поступал точно так же в том бою под Гвадалахарой.

- Я постараюсь сделать так. - Заверил своего механика-водителя оберлейтенант Оберт, встал и направился к стоящему за холмом танку.

«Эмка» остановилась у относительно целого здания железнодорожного вокзала, позади и впереди генеральской машины лихо затормозили «козлики» взвода охраны. Бойцы торопливо высыпались из открытых кузовов «газиков» и заняли позиции вокруг «эмки». Генерал Катуков кивнул на них и сказал полковнику Герману.

- Видишь как. Скоро и до сортира с бронетранспортeрами провожать будут.

БТР тем временем подтянулся к опередившим его легковушкам, развернулся позади кавалькады, пулемeтчик поводил стволом крупнокалиберного ДШК, оценивая сектор обстрела. Из приоткрытой двери БТР показались снайперы прикрытия, повертели головами в поисках наилучшего места и направились в сторону вокзала.