Гроза 3 - Страница 49

На КП заглянул исполняющий обязанности командира третьего взвода фельдфебель Бехер.

- Господин обер-лейтенант, там какое-то начальство пожаловало.

Встревоженное лицо фельдфебеля лучше всяких слов говорило о том, что ничего хорошего от этого визита он не ожидает, как и большинство других солдат батальона. От начальства, тем более незнакомого, не несущего ответственности за твою жизнь, а ещe лучше повязанного с тобой своей жизнью, ничего хорошего в последнее время ожидать не приходится. Примчатся, надают указаний, чаще всего противоречащих приказам предыдущего начальника, а то и вовсе бессмысленных, и с чувством исполненного долга исчезают в далeких тыловых далях. А ты думай, как выполнить приказ или, хотя бы, сделать вид, что исполняешь эти распоряжения, и в то же время не нанести большого вреда обороноспособности своего подразделения.

Бехер в своe время служил в русской императорской армии, дослужился там до командира роты, повоевал в прошлую войну против своих далeких немецких родственников, пока не попал в плен под Ригой. Возвращаться обратно после заключения мира с большевиками не захотел. Обустроился в Фатерлянде, обзавeлся семьeй, но русского языка и русских обычаев не забыл. Несколько раз он верно предугадывал поведение командира противостоящего им советского батальона, научил солдат своего взвода паре русских песен, периодически с помощью найденного в развалинах штаба местного отделения национал-социалистической партии рупора переругивался с Иванами.

Те его быстро запомнили и каждый вечер кричали: «Эй, земляк, давай поговорим». Далее следовала словесная перепалка, прерываемая в особо занимательных местах взрывами хохота со стороны русских траншей. Затем русские затягивали песню, а солдаты Бехера неумело им подпевали, что вновь вызывало веселье у противника.

Кстати, неплохо бы отправить Бехера сегодня вечером провести очередную перебранку с Иванами. Он-то, наверняка, запомнил их по голосам. Вот и пусть проверит, поменялся русский батальон, или Гофман ошибся.

Спустя несколько секунд примчался Клаус, пользуясь своими правами ординарца протиснулся в дверь мимо фельдфебеля, вызвав неудовольствие того, и с забавной смесью восторга и озабоченности на мальчишеском лице выпалил эту же новость. Мальчишке всe ещe в диковинку окружающий его мир, каждое изменение вокруг событие, как минимум, мирового, а то и Вселенского масштаба.

Мальчик всe больше похож на своего отца, даже жесты повторяют гауптманна Мильке, пропавшего без вести на русской границе в начале войны, без малого год назад. Жив ли он?

Обер-лейтенант Енеке обязан ему жизнью. Его, тяжелораненого, тогда отправили в госпиталь по приказу отца Клауса, а сам гауптманн Мильке остался штурмовать проклятую русскую пограничную заставу, стоившую им столь тяжких потерь. Половину личного состава убитыми и ранеными, а потом и всех остальных, когда большевики перешли в наступление. Из устроенной русскими мышеловки не вырвался ни один солдат их батальона.

Что с ними произошло? То ли они погибли в бою, то ли попали в плен, что по утверждению доктора Геббельса одно и то же.

Бехер при этих словах плевался и матерился по-русски сквозь зубы, Клаус кусал губы, сдерживая слeзы, а его дед ворчал, что «не стоит воспринимать всерьeз слова всяких пустобрeхов».

«Как же не верить, ведь он рейхсминистр и заслуженный член партии?» - спросил удивлeнный Клаус.

«Потому и не верь, что он рейхсминистр и заслуженный член партии», - зло бросил его дед, вгоняя мальчишку в ступор своим ответом.

Бывший свидетелем этого разговора обер-лейтенант Енеке сделал вид, что ничего не слышал. Фельдфебель Бехер рассмеялся. А унтер-офицер Гофман припомнил одну из старых эпиграмм, написанных лет сто назад, а то и побольше.

«Забудь за честь, забудь за стыд.

Ведь ты сегодня знаменит!

Стоишь ты у подножья трона.

Не подлежишь суду закона.

Но божий суд каналью метит.

В аду у Сатаны ответит!»

Дед Клауса после этих слов покачал головой и добавил, что «скорее мы к Сатане отправимся». Чем окончательно испортил настроение всем присутствующим при том разговоре.

Вот и сейчас старый Фридрих Мильке, вошедший вслед за внуком, которого он старался не оставлять одного, всe-таки мальчику всего лишь пятнадцать, недовольно сморщился при упоминании о визите командования. Старый солдат, заставший ещe колониальные войны в Восточной Африке, прошедший с первого до последнего дня Великую войну начала века, не испытывал большой любви к штабным офицерам. Легко рисовать стрелки на карте. А пройти под секущим огнeм пулемeтов столь малые, по представлениям тыловых сидельцев, расстояния. А вытаскивать с поля боя воющего от нестерпимой боли раненого друга, понимая, что надежды спасти его уже нет, что тянущийся за ним кровавый след однозначно вычеркнул твоего товарища из списка живых. А говорить слова соболезнования его жене, стыдливо пряча глаза от осуждающего взгляда, в котором написано - а почему ты здесь?

Обер-лейтенант встретился взглядом с начальником штаба. Тот только досадливо пожал плечами, поясняя, что и он не знал об этом визите.

Но нужно было встречать неожиданное начальство. Обер-лейтенант поднялся, надел фуражку и двинулся к выходу.

- Что там, Серeга? - Ефрейтор Лось подeргал за сапог сержанта Курочкина, поднявшегося по завалам кирпича на чердак склада, выбранного разведкой десантно-штурмовой бригады в качестве наблюдательного пункта.

- С этой стороны незаметно подобраться не получится. - Курочкин скользнул вниз, осторожно переступая по битому кирпичу спустился на пол склада. - Справа открытого пространства почти сто метров. А слева в теплицах битого стекла навалом, весь пол устлан. Ползти по нему не получится. А побежишь, хруст на все окрестности слышен будет.